Врачи пересадили искусственный орган

Какие «запасные части» для человека могут появиться в ближайшее время? Заводы по производству печени и почек — фантастика или реальность? Какие перспективы у регенеративной медицины? За ответом на эти вопросы корреспондент «РГ» пошел в лабораторию НИИ молекулярной медицины Первого МГМУ имени И.М. Сеченова.

В «чистом блоке» лаборатории отдела биомедицинских исследований — полная стерильность. Попасть сюда можно только в спецкостюме, после нескольких этапов обработки и стерилизации. Наблюдать, как ведутся эксперименты, приходится через толстое стекло. У микроскопа научный сотрудник. В фокусе — планшет с шестью отделениями, в каждом из которых — жидкая питательная среда для стволовых клеток.

— Эти красные капли могут стать частью биоинженерного органа, — объясняет мне старший научный сотрудник отдела Михаил Крашенинников.

Он показывает нечто, напоминающее бесцветную медузу.

— Это печень крысы, из которой мы «вымыли» все живые клетки, — поясняет Михаил. — Остался только белковый тканевый каркас, по форме напоминающий орган. В него-то мы и будем подселять клетки другой особи (которой будет пересажена печень), «растущие» сейчас в лаборатории. Это позволит избежать отторжения инородного тела.

Врач: Важно, чтобы дети с ДЦП занимались спортом

Кожа, кости, сосуды, мышцы, трахея, ухо и даже почка, печень, сердце — все это уже создано в лабораториях разных стран. Но большая часть искусственных органов пока не способна полноценно работать и тестируется только на животных.

Например, исследователи из Техасского университета решили таким образом вырастить легкие, а ученые из Гарвардского университета пересадили крысе биоинженерную почку. Но она функционировала не так эффективно, как природный оригинал.

Технология пока не совершенна, подчеркивают специалисты. Важно, чтобы стволовые клетки «понимали», куда им развиваться в зависимости от их положения в каркасе.

Правильное направление для роста им создает питательная среда, куда помещают заготовку. Важно, чтобы клетки не превращались, например, в раковые опухоли.

Еще одна проблема — полноценная кровеносная система в искусственных органах, которую очень сложно воспроизвести.

Тем не менее относительно несложные «запасные части» для человека специалисты уже научились делать. Например, в Первом меде в лабораторных условиях создана и успешно пересажена пациенту тканеинженерная уретра. Каркасом для нее послужила очищенная от клеток трупная артерия, которая отлично прижилась.

— По такому же принципу в этом году мы провели пересадку трахеи кролику, но пошли дальше. В качестве каркаса использовали не донорские органы, а полностью искусственную основу, — рассказывает Михаил Крашенинников и показывает мягкую прозрачную губку.

— Пластичным и пористым материалом оказался восстановленный шелк, но также для этих целей используется паутина. На него «посеяли» собственные клетки кролика, выделенные из костного мозга. Затем эту конструкцию специальным образом обработали и поместили в биореактор, где клетки прикрепились к каркасу.

Организм животного такую трахею не отторгнул, а пересаженный орган начал подстраиваться под новые условия.

Перспективы применения этой технологии огромные: лечение ожогов, переломов костей, болезни суставных хрящей, повреждений печени.

Скажем, если у человека обожжена рука, на нее можно будет надеть перчатку, пропитанную его же клетками. Постепенно каркас рассосется, а новая сформировавшаяся из нанесенных клеток кожа — останется.

Если сломана нога, можно поставить искусственный каркас, в котором будут клетки, направленные на формирование тканей кости и хряща.

Подобные эксперименты уже проводились на мышах: часть лапки вырастала у зверька за две недели. И эта технология уже достаточно близка к тому, чтобы применяться в медицинской практике: в следующем году в Первом МГМУ имени И.М. Сеченова хотят представить тканеинженерный хрящ, который можно будет пересадить человеку.

Ученые из Гарварда сумели остановить процесс старения у мышей

Ученые уверены, что пересадка созданных в лаборатории органов войдет в повседневную практику уже через 10 лет, и немалую роль в этом сыграет технология 3D-печати. Так, российские исследователи — резиденты «Сколково» — уже к середине марта обещают напечатать на биопринтере щитовидную железу.

— Почему именно щитовидка? Это достаточно простой орган: с одной стороны —артериальный вход, с другой — венозный выход, между ними — ткань из клеток.

Самое сложное — доказать, что это работает на живом организме, той же крысе, — рассказал научный руководитель лаборатории биотехнологических исследований профессор Владимир Миронов. — Чтобы подсадить ей напечатанный орган, подвергнем животное радиоактивному излучению.

После чего уровень гормонов в организме упадет. Затем пересадим воссозданную нами конструкцию. И если уровень гормонов восстановится, можно будет праздновать прорыв.

В медицине 3D-печать применяется, в основном, для изготовления протезов. В Голландии пожилой женщине имплантировали созданную на принтере титановую челюсть, а в Китае подростку вставили 3D-позвонок.

Следующая ступень — биопечать — уже позволяет воспроизводить хрящевые ткани, кожу и сосуды.

Американским ученым даже удалось создать при помощи 3D-биопринтера подобие искусственной печени, которая функционировала 40 дней.

Затем они перепрограммируются в нужные для создания органа типы клеток. Из них делаются биочернила — сфероиды. Это шарики микронного размера, содержащие в себе до 10 тысяч живых клеток необходимого вида. Далее принтер помещает их в основу — толстый слой гидрогеля.

Таким образом, живая ткань создается сразу, а не формируется на каркасе.

Но перед тем как начать печать, нужно создать 3D-модель органа: виртуально разрезать его на слои, задать в них распределение клеток разного вида, предусмотреть размещение полостей внутри сфероидов, из которых образуются сосуды.

В результате получается образец ткани, состоящий из слоев клеток и гидрогеля.

Этот образец помещается в специальный биореактор, где орган «созревает»: сфероиды сращиваются друг с другом, образуя плотную связь, а гидрогель самоуничтожается.

— Органы по сложности печати можно разделить на четыре группы: плоские — например, кожа, полые трубчатые — сосуды или уретра, полые нетрубчатые — мочевой пузырь или матка, и солидные органы — например, печень или почка.

Определенные успехи в 3D-биопечати достигнуты в первых двух группах: в США проведены доклинические испытания на животных для замещения кожных дефектов, а также испытания на животных с использованием напечатанного сосуда в Японии, — рассказывает профессор Андрей Винаров, замдиректора НИИ уронефрологии и репродуктивного здоровья человека Первого МГМУ им. Сеченова. — Любая биоинженерная технология должна пройти серьезные доклинические испытания. Трудностей, которые могут возникнуть, — огромное множество, в том числе и регуляторных. Так что говорить о поставке печати органов на поток преждевременно.

Смартфоны и планшеты признали опасными для позвоночника

Закон об обращении биомедицинских клеточных продуктов, разговоры о котором ведутся уже несколько лет, не принят до сих пор. Кроме того, чтобы поставить на поток создание искусственных органов, придется вносить поправки в закон о трансплантации — ведь там фигурирует только родственная трансплантация и пересадка от трупного донора.

Сегодня любая операция с использованием искусственно созданных биоинженерных конструкций проводится только с одобрения независимого этического комитета и ученого совета вуза. Кроме того, необходимо разрешение пациента, его родственников и немалая по сумме страховка.

Так что в ближайшие 2-3 года фабрик по печати органов ожидать не стоит.

А что будет через 10 лет, зависит от законодательной базы и административных решений, считают в Первом меде: ученые, врачи и оборудование, для того чтобы «поставить на ноги» биоинженерную индустрию, есть.

Справка «РГ»

Недостаток донорских органов — одна из основных проблем российской трансплантологии. По данным минздрава, за последние семь лет в России донорство органов увеличилось в два раза и составило 1400 операций в год. Однако ежегодно нужно проводить 9 тысяч трансплантаций. Кроме того, только в 22 регионах России проводятся пересадки органов.

«Пересадка органов — это нормально»

В Москве проведена — впервые в мире — трансплантация сразу трех органов маленькому ребенку. Врачи Национального медицинского исследовательского центра трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И.

Шумакова пересадили одновременно печень и оба легких девятилетнему мальчику, больному муковисцидозом.

О том, как он делал эту операцию, и о состоянии отечественной трансплантологии рассказал директор НМИЦ академик Сергей Готье.

— Мы больше 20 лет профессионально занимаемся продвижением идеологии донорства и трансплантации. Моя первая трансплантация прошла 14 февраля 1990 года, впервые в России была пересажена печень, до этого я был хирургом.

К сожалению, мы прошли этот этап лет на 50 позднее, чем страны, где сейчас трансплантация является обычным образом жизни. Пересадка органов — это нормально.

Сегодня необходимо увеличить количество операций по трансплантации почки, проблема стала национальным бедствием. Больных очень много, все они попадают на диализ и там зависают на многие годы. Диализ экономически менее выгоден, чем трансплантация почки.

В США в листе ожидания на трансплантацию почки состоит чуть меньше 100 тыс. человек на 340 млн жителей, в России примерно 6 тыс. человек на 146 млн. Срок ожидания трансплантации почки в США примерно 3–3,5 года, в России — 2–2,5 года.

Но у нас огромная армия пациентов не состоит в листе ожидания, потому что их никто туда не ставит! Не ставится задача. Мы, как Национальный медицинский исследовательский центр, сегодня делаем все, чтобы убедить руководителей регионов в необходимости развития трансплантации. Это будет экономически выгоднее.

Мы не требуем высот, например, пересадки сердца, печени или легких, стране нужна элементарная трансплантация почки! Когда у нас будет не 1000 трансплантаций почек (в 2018 году выполнено 1300 трансплантаций почки.— «Ъ-Наука»), а хотя бы 8–10 тыс., тогда мы сможем сказать, что мы добрались до минимальной национальной потребности.

Сейчас точно не знаем, потому что аппетит приходит во время еды, и когда начинаешь больше делать — сразу идет больше больных, которых направляют доктора.

— Расскажите, насколько позволяет медицинская этика, историю вашего больного.

— Трансплантацию легких мы в стране начали делать пять лет назад. У мамы мальчика была нормальная беременность, и он родился здоровым ребенком. В ходе неонатального скрининга (массовое обследование новорожденных на наследственные заболевания, входит в национальный проект «Здоровье».

— «Ъ-Наука») исследовали его пот и поставили диагноз «муковисцидоз». Обследование было сделано вовремя, обратите внимание на то, что это было на Сахалине.

Это тяжелая болезнь, которая поражает практически все системы организма, которые выделяют слизь,— легкие, печень, поджелудочную железу, кишки. Дальше он наблюдался в правильном месте — Национальном медицинском исследовательском центре здоровья детей (ЦЗД).

В 9 лет он снова попал в НЦЗД с декомпенсацией — обострение заключалось в том, что было гнойное поражение бронхов и легких. Ему было тяжело дышать, а еще была развернутая картина цирроза печени с тяжелыми осложнениями, с варикозным расширением вен — все по полной программе.

Его перевели в наш центр, потому что мы единственные, кто занимается детьми. У нас самый большой опыт в лечении, именно в пересадке печени и пересадке легких на фоне муковисцидоза. Мы сначала не предполагали, что нам придется делать комбинированную трансплантацию.

Когда мы поняли, что не сможем пересадить печень, потому что легкие не позволят ребенку пережить послеоперационный период, то задумались и приняли решение. Естественно, порылись в литературе, изучили международный опыт.

Подобных вмешательств за последние 25 лет было в мире около ста, причем только у взрослых и детей старших возрастных групп и с очень неоднозначными результатами. У детей в возрастной группе до 11 лет удачных операций никогда не было. Все обсудили с мамой, что риск велик.

Мы продумали и спланировали, как и что сделать. Большинство предыдущих операций выполнялось в другой последовательности: сначала пересаживались легкие, а потом печень. Это создавало большие риски для обоих органов.

При пересадке печени самое плохое, что может с ней случиться,— гипоксия. Печень с трудом переносит период реперфузии, когда она наполняется кровью, а если это все будет на фоне гипоксии, дальше она не потянет.

А только что пересаженные легкие не в полной мере могут взять на себя оксигенацию организма.

А потом поставить ему экстракорпоральную мембранную оксигенацию. Это требует гепаринизации организма, понижения свертываемости, чтобы мотор работал и не затромбировался.

Если бы мы в этих условиях стали пересаживать печень — мы просто имели бы значительную кровопотерю, чего удалось избежать.

Вот так все распланировав, мы получили положительный результат. И планомерно тяжелый, без откатов назад, выход по реабилитации.

Мальчику до операции очень тяжело было, он был кахектичен (истощен), детренирован, он все время сидел и не ходил. Он сидел и дышал кислородом, который поступал к нему со скоростью 10 литров в минуту, иначе он не мог бы существовать.

Он ждал у нас донорских органов около полугода, за это время мы стремились его хотя бы чуть-чуть подкормить парентерально, второе — обезопасить от инфекционных осложнений. Легкие — это источник гноя.

Донором был человек миниатюрных размеров, печень которого не нужно было как-то модифицировать по объему, она полностью поместилась в брюшную полость мальчика, без проблем. Это была относительно легкая операция — пришили печень, и она заработала. Поставили ЭКМО, открыли грудную клетку и вот…

Был еще один фактор, который надо было соблюсти,— длительность консервации легких. Всего операция длилась 16 часов. Печень мы пересадили за первые 5 часов, а она может существовать 12, но нельзя тянуть до последнего. Легкие лежали в консервирующем растворе и ждали своей очереди.

Имплантация первого легкого справа началась где-то уже после 8 часов их консервации, левого легкого — через 12 часов. Мы немножечко подкорректировали объем легких, потому что они были великоваты. Специальными аппаратами было сделано отсечение частей паренхимы, чтобы легкое упаковать в грудную клетку, т. к.

оно должно расширяться при вдохе, не быть сжатым.

Еще через четыре дня у него удалили трахеостому, которая оставалась для бронхоскопии, для санации бронхов. Дальше мы уже следили, чтобы не накапливалась жидкость в плевральной полости, забирали ее. Ничего неожиданного, что резко бы ухудшило состояние ребенка, мы не наблюдали.

Все было очень планомерно — встал, пошел, тренировался ходить по лестнице. Он такой парень, боец.

— Когда становится ясно, что есть донорские органы, как вас об этом оповещают?

— Парень стоял в листе ожидания как кандидат на комплекс органов. Есть пациенты, которые ожидают пересадки комплексов «сердце—легкие», «почка—поджелудочная железа». Существует часть пациентов, которая не дожидается органов — умирает. Это общая ситуация в донорстве во всех странах.

Дети всегда имеют преимущество. Ребенку могли предложить донорский комплекс достаточно быстро, но нам нужны были особые параметры.

Нас оповещают при наличии соответствующих параметров и характеристик доноров Московский координационный центр органного донорства и центр координации органного донорства МОНИКИ.

Ситуация с донорством в России постепенно меняется. Сейчас наш центр заключил много соглашений с регионами — развиваем программу трансплантации.

Архангельск уже года три работает с почками, мы все там организовали, обучили, а теперь они собираются пересаживать печень. Ростовская область теперь тоже года три уже работает хорошо, а вроде как с чистого листа начали пересаживать — все зависит от людей. Есть Красноярск, который с нашей помощью заработал, там пересаживают сердце, печень и почку.

Остается один перекос регионов: это двигают в основном хирурги-энтузиасты, которым хочется сделать больше. Им не до почки, им хочется сделать операцию что-то вроде нашего мальчика.

Пусть делают, главное, чтобы это понималось не только с точки зрения собственного роста как профессионала, а с точки зрения государства, чтобы это было полезно для пациентов и экономически выгодно для государства.

И прежде всего это почка! Хотя я сам никогда в жизни почку не пересаживал.

— Почему в Белоруссии с донорством иная ситуация?

— Белоруссия — компактное однородное государство с 10 млн человек. И законы такие же, как у нас.

Если больница, констатируя смерть пациента, не думает и не предлагает оценить его в качестве источника донорских органов, то главный врач «получает по шапке».

В 2015 году было принято изменение в 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» — что деятельность по подготовке доноров, по его ведению после смерти, является медицинской деятельностью. Это откровение спустилось к нам четыре года назад как манна небесная.

А чем тогда мы все 20 лет занимались? Без этих изменений у главврачей не было экономических оснований оплачивать всю эту деятельность по подготовке доноров. Т. е. больница «лечит» умершего. Поэтому редкие главврачи понимали необходимость и логику, брали на себя ответственность.

Сейчас за это платит федеральный бюджет, но раньше этого не было. Здесь очень важно соблюсти еще и общественное понимание процесса. Это большое достижение, что мы имеем легитимность и экономическую поддержку: имею в виду докторов, которые работают с потенциальными донорами. Но я понимаю, что если принять какой-то жесткий регламент, он породит опять массу всяких слухов в интернете и СМИ.

Мы медленно, но двигаемся вперед: в год прибавляем всего лишь по 200 трансплантаций. В 2018 году было выполнено 2196 трансплантаций всех органов, но нужно больше.

Мы так отстали прежде всего потому, что врачебное сообщество до недавнего времени вообще не привлекалось к решению этого вопроса. Только десять последних лет существует кафедра трансплантологии и искусственных органов в Первом меде, я ее руководитель. Есть еще кафедра трансплантологии и искусственных органов в Третьем меде.

А сейчас вызываем на себя преподавателей вузов, чтобы в нашем центре дать им программу, возможность понять, о чем должна быть речь. Прежде всего о показаниях, о стадиях заболевания, когда это надо, о принципах отбора на трансплантацию и откуда берутся донорские органы. В том числе вся законодательная база. И в последнюю очередь уже хирургия.

Все входит в наш курс, который мы преподаем за 8 дней шестикурсникам.

— Скажите, понадобились ли какие-то новые методики, приборы, инструменты, лекарства для операции мальчику?

— Ничего нового. У нас колоссальный опыт работы с детьми. В нашем центре трансплантаций печени детям проходит больше, чем где-либо в Европе и в США. Фактически вся Россия сконцентрирована у нас, все дети идут сюда.

Есть еще особенность: чем больше донорских органов пересажено человеку, тем меньше у него возможность их отторгнуть. Органная масса несет свой иммунный алгоритм и свои лимфоциты, особенно печень. Поэтому при наличии пересаженной печени у нас практически не болит голова, что у него отторгнется пересаженная почка, сердце или легкое.

— Что вы чувствовали у операционного стола?

— Нужно для себя в какой-то мере предугадать, с чем ты встретишься, когда будет открыта грудная полость. Можно встретиться с абсолютно не запаянными легкими, с которыми работать просто. А можно встретиться с колоссальным спаечным процессом, что мы как раз и имели — легкие просто были замурованы.

Заранее надо понимать, что можешь влипнуть в такую ситуацию, из которой придется вылезать путем применения опыта, интеллекта, приборов и инструментов.

— Как проходит реабилитация?

— Дети ко времени операции, которые столько уже пережили, почти взрослые. Они другие. Этот парень нас, конечно, сильно удивил — ни разу не пожаловался на всякие катетеры, перевязки и прочее.

Какую-то специальную реабилитацию для больных с трансплантированными органами, наверное, вряд ли можно придумать. Для общей реабилитации должен быть обученный специальный штат. Мы сейчас выполняем много операций — очень много тяжелых больных у нас находится постоянно.

Сейчас мы занимаемся тем, чтобы это было поставлено на профессиональную основу.

Мальчика мы готовы выписать, но важно, чтобы он был досягаем. Сейчас такой период, когда нежелательны любые побочные заболевания — например, съел что-то не то, и вдруг понос.

А это для наших пациентов сложная ситуация, потому что вырастает уровень концентрации иммунодепрессанта и начинаются уже связанные с этим осложнения — нарушение функции почек и так далее.

Этого допустить нельзя, а если такое все-таки случится, то лучше быть у нас под присмотром. Надеемся, что они сразу на Сахалин не уедут.

— Есть ли данные о пятилетней выживаемости больных после трансплантации?

— Конечно, все больные у нас наблюдаются фактически всю жизнь. Ограничений по продолжительности жизни реципиентов донорской печени, переживших ранний послеоперационный период, практически нет (если исходно заболевание было не онкологическим). В связи с благоприятной иммунологической ситуацией это касается и комплекса органов, включающего печень.

— Без лекарств, мы знаем, обойтись нельзя, и это дорогое дело — есть ли дженерики, которые снижают стоимость послеоперационного лечения?

— Жить без дженериков сейчас невозможно в мире. Если бы мы пользовались только оригинальными препаратами, то вряд ли бы обеспечили лекарствами в нужном количестве. Это очень дорого. Дженерик есть в любых группах препаратов — в антибиотиках, противоопухолевых, противовирусных. Естественно, что они снижают стоимость.

Мы не имеем ничего против самих дженериков — важно, чтобы он обеспечивал ту же самую лечебную нагрузку, которую мы хотим от оригинального препарата.

У нас на рынке огромное количество дженериков, главное, это проверить, создает ли он концентрацию, нужную нам для подавления реакции отторжения, и не имеет ли он особых индивидуальных побочных действий, который пациент не переносит. Тогда лучше использовать оригинальный препарат.

— Бывает ли в России, что человек, которому пересажены органы, и его семья знакомятся с близкими и родными донора?

— В нашей практике такого нет, потому что закон в России запрещает информирование третьих лиц об индивидуальных паспортных данных донора. Это в корне отличается от ситуации в США.

Хотя я не скажу, что в Америке все родственники умерших знают, кому пересадили органы их близкого. Это единичные случаи, которые демонстрируют, что такие отношения между людьми возможны, и это неплохо.

Это тот же самый пиар, про который мы говорим, что у людей формируется понимание донорства.

— Можно ли вообразить ситуацию, что необходимые человеку органы будут выращены из образцов его же ткани?

— Я думаю, что это наше будущее, и совсем недалекое. Фактически за углом, просто никто не знает, где этот угол. Постепенно мы движемся, хотя много разных технических, генетических, биологических трудностей.

Я бы сказал, что это отдельное направление, которое ни в коем случае не должно конкурировать с органным донорством, во всяком случае, в ближайшие 50 лет, наверное… могу ошибаться. Надо учесть, что эта технология еще чрезвычайно дорогая, и даже когда даст практические результаты, сразу не спасет нам человечество.

И надо помнить, что неиспользуемый собственный общенациональный органный ресурс тоже не спасет человечество.

Иван Горбунов, группа «Прямая речь»

Проведена первая в мире пересадка искусственного органа

Правообладатель иллюстрации ucl Image caption Искусственная трахея была выращена в лаборатории на основе стекловидной наноструктуры

Шведские хирурги провели первую в истории операцию по трансплантации искусственного органа — синтетической трахеи. На искусственно созданную основу лондонские ученые нарастили материал из стволовых клеток пациента.

При использовании такого метода для трансплантации не требуется донор и специальные медикаменты, а риск отторжения тканей минимален. Хирурги подчеркивают, что на изготовление искусственной трахеи понадобилось всего несколько дней.

Пациентом стал 36-летний выходец из Африки, у которого диагностировали рак дыхательных путей. По словам врачей, сейчас он идет на поправку.

• Искусственную трахею изготовили в медицинском исследовательском институте Лондона.
• По словам корреспондента Би-би-си по медицине, в будущем ученые планируют использовать подобную методику при пересадке искусственных артерий, сердечных клапанов и даже кожи.
• Профессор Паоло Маккиарини из Италии руководил группой хирургов, осуществивших эту историческую операцию в клинике Каролинского университета в Швеции.
• В беседе с корреспондентом Би-би-си он сообщил, что собирается пересадить искусственную трахею девятимесячному младенцу в Корее, который родился с дефектом этого жизненно важного органа.
• Профессор Маккиарини уже провел 10 операций по пересадке трахеи, в том числе первую в мире пересадку трахеи, выращенной за пределами организма, но до сегодняшнего дня при создании импланта использовался донор.

Благодаря нанотехнологиям мы может теперь создавать искусственную трахею за два дня или неделю. Нам больше не нужно дожидаться донораПаоло Маккиарини,
руководитель группы хирургов

Важнейшей отличительной чертой нового метода является создание клеточной структуры или клеточных лесов, на которые осаждаются стволовые клетки, создающие точную копию первоначального органа.

Привлеченные профессором британские эксперты получили в свое распоряжение трехмерные сканированные изображения пораженной трахеи пациента Андемариама Бейене. Он изучает геологию и пишет диссертацию в Исландии.

1. Используя эти снимки, ученые Университетского колледжа Лондона сумели изготовить точную копию трахеи пациента, а также двух его бронхов из стекла.
2. Эта модель была отправлена самолетом в Швецию, где ее погрузили в раствор из стволовых клеток пациента, полученных из его костной ткани.
3. Через два дня миллионы пор в искусственной трахее оказались заполненными этим клетками, который быстро росли и образовали ткань, которая ничем не отличалась с генетической точки зрения от природной ткани пациента.

Бейне страдал от неоперабельного рака трахеи, который, несмотря на химиотерапию и лучевую терапию, привел к образованию опухоли размером с мяч для гольфа. Без пересадки этот пациент умер бы от удушья.

Реакции отторжения нет

В ходе операции, длившейся 12 часов, профессор Маккиарини удалил пораженные опухолью ткани трахеи и заменил их на искусственный орган.

При пересадках такого типа не возникает реакции иммунного отторжения чужеродной ткани, так как по сути дела пересаженный орган состоит из тканей самого пациента. Отпадает необходимость приема опасных лекарственных средств, подавляющих такую реакцию, которые часто приводят к неудачам в приживлении органов, полученных от доноров.

Профессор Маккиарини заявил, что в трансплантологии произошла революция.

«Благодаря нанотехнологиям мы может теперь создавать искусственную трахею за два дня или неделю. Нам больше не нужно дожидаться донора», — сказал профессор.

• По его словам, аналогичным методом можно создавать и многие другие органы.
• Спустя месяц после операции пациент Бейене выглядит хорошо, хотя пока он еще слишком слаб, чтобы вставать с койки.
• По его словам, он хочет как можно скорее возобновить свое обучение в Исландии, а затем вернуться домой в Эритрею, где его ждут жена и дети.
• Он выразил бесконечную признательность медикам, которые спасли ему жизнь.

Кто, где и как создает искусственные органы для пересадки ⋆ ???? Исследования Школы Здоровья

Когда речь заходит о создании в лабораторных условиях человеческих органов, способных выполнять предписанные природой функции в организме человека, на лице большинства невольно возникает скептическая ухмылка. Как-то это больше похоже на фантастику.

Тем не менее, сегодня выращивание новых органов – самая что ни на есть объективная реальность, как и первые пациенты, жизни которых спасены, благодаря уникальнейшим операциям по пересадке органов. И с гордостью хочется заявить, что эти первопроходческие исследования в области регенеративной медицины осуществляются у нас на Кубани.

Рассказ человека, которому посчастливилось всю информацию получить из первых уст, хочется передать без купюр, что мы и делаем.

Выражая свое восхищение, он с восторгом восклицает: «Фантастика!!!», тут же запросто переходя к отчаянному возгласу: «Они ждут, когда я умру!!!», упоминая о коллегах, испытывающих чувство досады от превосходства этого человека, и далее продолжая самозабвенно делиться перспективами новейших разработок, дающих надежду на спасение новых человеческих жизней.

Паоло Маккиарини

Являясь участником сочинской конференции «Генетика старения и  долголетия», на которую прибыли известнейшие специалисты в этой области со всего мира, Паоло Маккиарини оказался в более выигрышном положении, потому что преодолевать кордоны ему не пришлось, не смотря на то, что специалист он вселенского масштаба.

Уже несколько лет этот человек, является руководителем Центра регенеративной медицины Кубанского медицинского университета. Чтобы получить согласие профессора Маккиарини приехать на работу в Краснодар, правительство России выделило 150 миллионов рублей на создание центра.

Профессор с благодарностью отмечает, что работая в нашей стране, у него нет необходимости выискивать возможности для решения финансовых проблем, и все свое время и талант он максимально использует для спасения жизни людей.

Как создаются органы для трансплантации

Паоло Маккиарини является автором и разработчиком новаторской технологии выращивания трахеи, что, действительно, служит гордостью и главнейшим достижением регенеративной медицины.

В 2008 году он впервые в истории человечества выполнил операцию по пересадке пациентке трахеи, выращенной из ее собственных стволовых клеток на донорском каркасе в биореакторе. Через год была проведена феноменальная операция, когда орган был выращен внутри тела пациента без применения биореактора.

В 2011 году профессором Маккиарини была проведена беспрецедентная операция по пересадке человеческого органа полностью созданного в лабораторных условиях на искусственном каркасе, когда донорские органы не использовались.

Первый визит Маккиарини в Россию состоялся в 2010 году. Фонд «Наука за продление жизни», пригласил его провести мастер – класс по регенеративной медицине.

В этом же году профессор Маккиарини впервые в России осуществил пересадку трахеи молодой женщине, пострадавшей в результате автомобильной аварии и потерявшей возможность разговаривать и нормально дышать.

Пациентка восстановила здоровье, а итальянский доктор продолжил развивать регенеративную медицину в нашей стране, постоянно внедряя что-то передовое. Например, вместе с искусственно выращенной трахеей человеку была пересажена часть гортани.

  Гомеопатия

‑ Трудно представить, как можно воспроизвести орган автономно, в отсутствие человека?

‑ По большому счету этого сделать нельзя. Имея клетки взрослого человека, вырастить целый орган, не имея орган донора, или искусственный каркас, не удастся.

Как происходил процесс подготовки материала, когда все только начиналось? Получали донорский орган. Донором мог быть человек или животное, чаще всего свинья. Этот орган опускался в специальный раствор, где растворялись мышечные ткани, таким образом, освобождая его от генетического материала. В результате оставался только каркас из соединительной ткани.

Каждый орган имеет каркас, позволяющий ему сохранять форму, так называемый внеклеточный матрикс. Хотя, полученный таким образом каркас органа, изъятого у свиньи, с иммунной системой человека не конфликтует, тем не менее, есть опасность случайного проникновения какого-нибудь вируса, а для мусульман этот вариант не приемлем по религиозным соображениям.

Так что орган, изъятый у погибшего человека, для получения каркаса подходил больше.

В 2011 году была внедрена новейшая технология создания искусственного каркаса, позволяющая обходиться без доноров, в принципе.

Получая искусственный каркас, отпадает необходимость в донорах, и сразу же снимаются все вопросы биоэтики, особенно когда дело касается детей.

‑ Но трубка это же не орган. Как его оживить и заставить работать?

‑ Для этих целей существует биореактор.

‑ Что-то наподобие биопринтера?

‑ С помощью биопринтера можно произвести простые ткани или сосуды, но не сложные органы. Биореактор предназначен для размножения и роста клеток, для этого там поддерживаются оптимальные условия. Клетки в биореакторе обеспечиваются питанием, они имеют возможность дышать и оттуда отводятся продукты обмена.

Из костного мозга пациента выделяются его собственные клетки, которые и засеваются на каркас. Стволовые клетки такого вида способны преобразоваться в специальные клетки требуемых органов. В течение двух суток каркас обрастает этими клетками, и затем, воздействуя на них определенным образом, клетки превращаются к трахейные.

Орган для трансплантации готов, и так как он выращен из собственных клеток пациента, то организмом не отторгается.

‑ Но ведь вы не планируете останавливаться только на трахее?

‑ В настоящее время ведется работа по исследованию на животных пищевода и диафрагмы, выращенных в лаборатории. Далее планируется совместно с Техасским институтом впервые в мире вырастить функционирующее сердце.

В Краснодарском крае существует специальный обезьяний питомник, предназначенный для медицинских исследований. Именно на них планируется провести испытания первого синтетического сердца. Учитывая, что в России многие проблемы решаются значительно легче, чем на Западе или в Штатах, есть большая уверенность, что Россия станет родиной первого человеческого сердца, выращенного в лаборатории.

  Йод может улучшить умственную деятельность

‑ А какие органы самые востребованные?

‑ Нет предела совершенству и человеческой глупости. Как иначе отнестись к просьбе какого-то там президента общества гомосексуалистов снабдить его пенисом?

‑ Два пениса – это мысль!

‑ Да в том-то и дело, что там не то, что два, вообще почему-то ни одного  не было. Вот только в пенисах я не силен. Кстати, с маткой тоже не смог помочь. Людей ведь мучают не только болезни, а всякие бредовые идеи тоже жить спокойно не дают.

Наш центр не работает с этими новомодными тенденциями. Что пробовали, так это вырастить яички, потому что проблема эта весьма актуальна из-за огромного количества детей, у которых обнаружен рак яичек или имеются врожденные отклонения. Однако, стволовые клетки не удалось преобразовать в клетки яичек и исследования завершились безрезультатно.

Естественно, основные усилия нашего центра направлены на выращивание тех органов, пересадка которых поможет спасти максимальное количество людей. Вот сейчас один из самых актуальных проектов – выращивание диафрагмы. Тысячи детей появляются на свет с отсутствием этого органа и поэтому умирают.

‑ Какие органы представляют самую большую сложность при выращивании?

‑ Сложнее всего дела обстоят с сердцем, почками и печенью, и не потому, что их трудно вырастить.

На сегодняшний день вырастить можно практически все органы, а вот как заставить их правильно работать и вырабатывать необходимые организму вещества, это пока вопрос.

А ведь вполне возможно, что стволовые клетки можно использовать для восстановления работы органов, требующих пересадки. Запустить внутренние процессы регенерации организма. Сегодня – это моя самая заветная мечта, и если удастся реализовать эту фантастическую идею, не потребуются больше операции и выращивание органов, ведь стволовые клетки есть у каждого человека.

‑ Сколько требуется времени на создание синтетического органа?

‑ Время пропорционально сложности органа. Для трахеи достаточно четырех дней, для сердца понадобится три недели.

‑ А можно ли вырастить мозг?

‑ Есть у меня такие намерения в перспективе.

‑ Ведь мозг имеет бесчисленное множество связей между нейронами. Как с ними быть?

‑ Не так все сложно, просто на проблему нужно смотреть под другим ракурсом. Полностью заменить мозг нельзя, и об этом речи нет. Но, если у человека травма головы, часть мозга повреждена, но человек остался в живых.

Вот эту неработающую часть мозга нужно заменить субстратом, который призван вызвать рост нейронов, привлекая их из других участков мозга. Через некоторое время пострадавшая часть мозга постепенно включится в работу и обрастет связями.

Сколько бы людей смогли избавить от проблем!

  Как можно самому определить уровень своего здоровья?

Мечты и разочарования

‑ Как реагируют коллеги на ваши успехи?

‑ Это тема непростая и грустно о ней говорить. Когда человек делает то, чего никто никогда в мире не делал, его всегда ожидают неприятности. Должно пройти много времени, прежде чем что-то сделанное впервые начнет восприниматься адекватно.

До этого все стремятся критиковать, причем довольно жестко, считая порой мои действия, чуть ли не безумством.

Зачастую люди очень ревностно относятся к успеху коллег: на меня устраивали нападки, стремились создать условия невыносимые для работы, порой применяя весьма грязные методы.

‑ Что в вашей личной жизни и профессиональной деятельности создает самые большие трудности?

‑ Если взять мою личную жизнь, то ее просто не существует. Работа – это не самое сложное. Труднее справиться с постоянными нападками коллег, их неуемной ревностью. Отсутствие элементарного уважения, и чисто человеческих отношений безмерно угнетает.

Такое впечатление, что в мире не существует ничего, кроме конкуренции. В научных журналах мною опубликованы десятки статей, но такое впечатление, что их никто не читает, продолжая заявлять об отсутствии доказательств наших результатов.

Все кругом настроены только на критику абсолютно по любому поводу.

Именно эта ревность создает для меня основные трудности. Я постоянно ощущаю дикое давление со всех сторон. Очевидно, это участь всех первопроходцев. Но я знаю, что мы спасем жизни людей и готов выдержать ради этого любые нападки.

‑ У вас есть мечта?

‑ Что касается моей личной жизни, то я мечтаю взять свою любимую собаку, забраться в лодку и уплыть на необитаемый остров, чтобы ничего не напоминало об этом мире. Что касается работы, то мечтаю спасать людей, не прибегая к операции, а лишь используя клеточную терапию. Вот это было бы, действительно, фантастикой!

‑ Когда технология создания искусственных органов станет доступна большинству населения развитых стран?

‑ Что касается трахеи, то технология выращивания этого органа практически доведена до совершенства.

Если клинические испытания на Кубани будут продолжены, то через пару лет соберется достаточно фактов, доказывающих безопасность и эффективность разработанных нами методов, и их начнут применять повсеместно. Многое зависит от количества пациентов и ряда других факторов.

Я продолжу разработки, связанные с выращиванием диафрагмы, пищевода и сердца. Надеюсь, что в России все пойдет значительно быстрее, так что немного терпения и скоро все узнаете сами.

В результате проведения четырех конкурсов, нацеленных на привлечение в российские вузы известных ученых мирового масштаба, 163 зарубежных и отечественных специалистов выиграли мегагранты, выделенные правительством России.

"Пересадка органов — это не только технологии"

Главный трансплантолог Минздрава России Сергей Готье — о прогрессе в медицине и новых этических вызовах, перед которыми он нас ставит

Трансплантология — одна из самых дерзких областей медицины: специалистам из этой сферы не привыкать шокировать публику.

Пересадка головы, роботы вместо врачей — готово ли наше общество переварить все то, что для специалистов сегодня почти рутина? Соответствует ли нынешнему уровню развития медицины наш менталитет и наше законодательство? «Огонек» поговорил на эти острые темы с главным трансплантологом Минздрава РФ, директором Национального медицинского исследовательского центра трансплантологии и искусственных органов им. Шумакова академиком Сергеем Готье.

Ювелир от хирургии

Визитная карточка

В 1971 году он окончил Медицинский институт им. Сеченова.

Еще во время учебы в аспирантуре стал учеником знаменитого хирурга Бориса Петровского, который тогда был директором НИИ клинической и экспериментальной хирургии.

Первым в стране начал заниматься вопросами трансплантации печени, стажировался в клиниках Испании и США, стал одним из организаторов и основных исполнителей первой в России трансплантации печени (1990 год).

Единственный в России хирург, который проводит родственную трансплантацию печени. Автор оригинальных запатентованных методик, признанных во всем мире.

В феврале 2002-го он стал первым в России хирургом, который одномоментно пересадил печень и почки. В 2001 и 2004 годах получил премию «Призвание» как лучший врач России.

Под руководством академика Готье стало развиваться новое для России клиническое направление — трансплантация почки у детей раннего возраста, а также возобновлена программа родственной трансплантации почки. С октября 2002-го С. Готье впервые в России начал лечить диабет 1-го типа хирургическим путем, пересаживая фрагменты поджелудочной железы.

Усилиями С. Готье и возглавляемого им коллектива на базе Российского научного центра хирургии РАМН организован и функционирует единственный в РФ трансплантационный центр им. В. Шумакова. Создал школу специалистов-трансплантологов. Автор свыше 700 научных работ, 30 книг. Член Совета Европейского общества трансплантологов, член международной группы хранителей Стамбульской декларации.

— Сергей Владимирович, перед Новым годом общественность бурно включилась в дискуссию в связи с законодательной инициативой, согласно которой каждый гражданин России должен будет при жизни высказаться: согласен ли он посмертно отдать свои органы для пересадки или нет. Вы как специалист что можете сказать об этой инициативе?

— Подобные инициативы, на мой взгляд, не очень серьезны. Представьте, что лично вам нужно будет специально идти в полицию или поликлинику, чтобы поставить штамп о согласии или несогласии на посмертное донорство. Я вот, например, не пойду — элементарно некогда.

К тому же на данный момент у нас в стране уже есть презумпция согласия (сегодня органы умершего могут быть изъяты, если на момент смерти не было известно о несогласии человека на посмертное донорство.— «О»), и лично я согласен на посмертное донорство.

А заявить о своей позиции должен тот, кто не согласен.

— Насколько в принципе наше общество готово обсуждать столь непростые с этической точки зрения вопросы? Согласитесь, одно дело, когда вопросы медицинского законодательства обсуждают специалисты, другое — когда дискуссию о трансплантологии выносят на публику и говорят: отныне каждый сам решает судьбу своих органов. Россия готова к таким дискуссиям?

— Я считаю, что вопросы донорства и трансплантации обсуждать необходимо, и хорошо, что наше общество постепенно становится участником таких обсуждений. Не случайно органное донорство и трансплантация во всех развитых странах считаются эффективным способом сохранения нации.

— Авторы нового проекта главным аргументом за принятие называют «прозрачность» новой системы: она, мол, исключает злоупотребления, которых так боятся россияне в столь чувствительной сфере. Как вы думаете, сработает?

— Пока законопроект не вынесен на обсуждение — говорить не о чем.

— А как выглядит подобное законодательство в других странах?

— В разных странах по-разному. Например, в США все построено на так называемом испрошенном согласии — при получении водительского удостоверения или какого-либо другого документа делается пометка, что человек разрешает использовать свои органы для трансплантации после своей кончины.

Европа же шла другим путем. Она более консервативная, сдержанная и религиозная. Но именно католицизм, как это ни странно, сыграл огромную роль в развитии трансплантологии.

Представьте: в Испании с населением всего 46 млн человек (подавляющая часть которых — католики) именно Церковь встала на сторону медицины и провозгласила, можно сказать, со всех амвонов, что посмертное донорство — долг каждого христианина.

Начиная с 1980-х там была введена государственная просветительская программа, которая на разных уровнях рассказывала о том, почему необходимо развивать работы по пересадке органов.

Могу засвидетельствовать: в 1989 году я стажировался в Мадриде и был свидетелем ситуации, когда у начальника полиции погиб 17-летний сын — разбился на мотоцикле. Казалось бы, высокая должность — начальник полиции, потерял сына — ну как тут без исключений?..

Тем не менее органы были изъяты и отданы медикам без вопросов.

Резонанс был большой, и именно после этого презумпция согласия в Испании была введена законодательно. А если кто-то против — тот должен сообщить о своей позиции.

В Испании сегодня очень строгий порядок исполнения всех правил по сохранению национального донорского ресурса.

И прокуратура здесь задает вопрос: «Почему умерший не был расценен как потенциальный донор, почему потеряны органы?», а не: «Почему органы были изъяты?»

— Сегодня именно Испания лидирует в трансплантологии — в этой стране пересаживают органы чаще, чем во многих других. Это и есть результат законодательства и просветительства?

— Пожалуй, да. В России на сегодня в среднем 3 посмертных донора на миллион жителей в год. В Испании — 34-37. В Австрии — 30. Во Франции, где тоже действует презумпция согласия, показатель пониже — порядка 25. Такой же и в Италии, в которой, к слову, всплеск донорской активности произошел много позже — в 1990-е.

А вот в странах, где действует принцип испрошенного согласия, в целом случаев посмертного донорства традиционно меньше: например, в Германии — около 10.

— По этой статистике получается, что именно презумпция согласия работает более эффективно с точки зрения интересов национального здравоохранения. Но у нас в стране по факту существует еще и «презумпция незнания» — многие просто понятия не имеют, что они — доноры.

— Часто — причем именно по незнанию — презумпцию согласия трактуют как некий способ принуждения к донорству. Это не так. Презумпция согласия — наиболее гуманный способ помочь человеку не сделать ошибку.

Представьте ситуацию: у человека горе, у него умер кто-то близкий и вдруг ему в это время задают вопрос, можно ли у ушедшего взять органы. Человеку в такой момент не до страданий ближнего, он сам страдает и поэтому говорит «нет». И обрекает тем самым на смерть еще пять человек, которые ждут донорских органов.

Так что презумпция согласия — это такой расчет на то, что человек не сволочь, а приличный человек. Просто ему некогда об этом подумать.

— А если он подумал еще до смерти и принял принципиальное решение о том, что не хочет быть донором?

— Он имеет на это право. В мире существуют так называемые регистры отказа. У нас тоже планируется введение подобного регистра. При этом будет создан и единый регистр доноров, единый лист ожидания и так далее. Другое дело, что подобные документы с юридической точки зрения составить очень сложно, поэтому пока все это остается на уровне проекта.

— Тем не менее пока у нас по-прежнему негативное отношение к трансплантации. Согласны?

— Не к трансплантации, а к посмертному донорству. Понимаете, вопросами донорства нужно заниматься — вести разъяснительную работу среди населения, объяснять, что это один из современных методов лечения. Так и поступали в той же Испании или в той же ЮАР, где провели первую пересадку сердца. А у нас после первой трансплантации почки Борисом Петровским в 1965 году этим долго не занимались.

Например, в Японии, как и в ряде других стран Юго-Восточной Азии, наблюдается парадокс: медики располагают всеми достижениями науки, медицины, промышленности и наукоемких технологий. По большому счету, именно они должны бы быть первыми в трансплантологии, но у них нет реальной возможности получить орган.

Посмертных изъятий в Японии крайне мало — такова традиция, менталитет. В итоге практически вся Япония обречена на родственную трансплантацию почек и части печени от прижизненных доноров.

— Это, как я понимаю, и создает почву для того, что называют трансплантационным туризмом?

— Да. Есть страны — Индия, Китай, Пакистан,— которые проводят очень агрессивную политику по привлечению соответствующей клиентуры. Разумеется, мы не можем ограничивать передвижения человека, он может выехать, куда захочет, и сделать, что захочет…

— А такое коммерческое донорство допустимо в принципе?

— Конечно, нет. Россия относится к цивилизованным странам и поддерживает все конвенции в области трансплантологии, в том числе Стамбульскую декларацию (документ международного профессионального сообщества.— «О»), которая говорит о недопустимости трансплантационного туризма. Донорский орган — это национальное достояние.

Уезжая за границу с целью получить там, скажем, донорскую почку, человек наносит ущерб донорскому ресурсу того государства, в которое он едет. Понимаете, в каждой стране есть свой лист ожидания тех или иных органов. И любое государство обязательно оценивает собственный донорский ресурс. Мы тоже потихоньку движемся к этому.

— Возвращаясь к нашим, российским, реалиям, какие положительные изменения в вашей области медицины вы могли бы отметить? Что-то в последнее время изменилось в лучшую сторону?

— Академик Валерий Шумаков в свое время много сделал, чтобы в Москве появился центр органного донорства. Но системы все равно не было, пока в 2012 году в Москве не издали приказ о систематизации и повышении качества трансплантационной помощи. Я с восхищением отношусь к деятельности московского Департамента здравоохранения.

Именно ему удалось создать необходимую систему, работающую (может, и не в полном объеме) на «испанском» принципе. Сейчас в каждой больнице есть координатор, который поддерживает связь с учреждениями, которые занимаются трансплантацией. Благодаря этому процесс пошел, и уже в 2016 году на территории Москвы частота донорских изъятий составила 15 случаев на миллион.

То есть все можно сделать, если захотеть.

— Во сколько сегодня в России обходится пересадка органа? Входит ли она в ОМС?

— Трансплантация финансируется в рамках высокотехнологичной медицинской помощи и стоит от 1 до 1,5 млн рублей. В основном мы укладываемся в эту сумму.

Но помимо операции сюда же надо прибавить расходы на лечение, реабилитацию, пожизненное обеспечение препаратами со стороны государства.

Самым дорогостоящим оказывается первый год после операции, когда ведется тщательное наблюдение за пациентом и когда осложнения наиболее вероятны.

— Немалые деньги! Возможно, в этом и причина того, что в регионах слабо развита трансплантация?

— Ну вот, например, в Татарстане и великолепная медицина, и грамотные врачи, и деньги есть, а частота донорских изъятий меньше одного случая на миллион населения. Причем это не связано с религиозным фактором.

— Тогда в чем же причина?

— Все зависит от организационных факторов и, я бы сказал, от политической воли на уровне регионов.

Каждый руководитель региона должен обеспечить свое население не только теплом, жильем, транспортом, дорогами, но и возможностью получить при необходимости такую элементарную медицинскую помощь, как пересадка почки.

Но строительство центров без развития трансплантологии — это «нецелевое расходование средств», изматывание экономики. Однозначно доказано, что пять лет жизни пациента с пересаженной почкой намного дешевле, чем пять лет на диализе. И качество его жизни намного лучше. Но у нас сегодня только 28 регионов имеют возможность сделать трансплантацию почки.

— То есть, по-вашему, такие центры нужно открыть в каждом регионе?

— Нужно, а главное — возможно. Да, трансплантацию сердца нужно делать в крупном центре, но ехать за пересадкой почки в Москву, скитаться по съемным квартирам, жить на диализе… Это ужасно! Нельзя подвергать людей таким испытаниям!

Обратите внимание: в Москве ежегодно проводится более 400 трансплантаций почки — для граждан со всей России.

Еще раз повторю: необходимо развивать донорство. В прошедшем году только у нас в центре мы сделали 160 трансплантаций сердца. Это невероятная цифра, но возможна она только благодаря тому, что в Москве развито донорство. Если бы его не было, мы делали бы по 10-15 трансплантаций сердца.

— Сейчас в трансплантологии появляются все новые прорывные технологии. В Германии собираются использовать роботов для этих операций…

— С помощью робота можно и блоху подковать, но это прорыв не в науке, а в методике. По большому счету от этого ничего не изменится. Трансплантация зависит не от того, каким образом будет пришит орган — руками или роботом, она зависит от развития донорства. Вот в этом направлении человечество прошло большой путь.

— Какие органы нельзя пересадить?

— Пересадить можно все. Важно понимать — нужно ли. Пересадка органов делается тогда, когда без нее жить невозможно. Если жизнь без пересадки возможна, лучше ее не делать.

— Итальянский нейрохирург Серджо Канаверо собирался в конце декабря 2017-го пересадить голову живому человеку. С точки зрения специалиста, это фантастика или реальность?

— С точки зрения специалиста, правильнее было бы все же говорить о пересадке тела донора, а не головы. Но технически это сделать можно — просто надо все тщательно пришить. Помимо этого существует методика глубокого охлаждения организма для сохранения мозга во время операции. Так что и в случае с пересадкой туловища такой протокол разработать вполне возможно.

Основная проблема — воссоздание нервной регуляции в спинном мозге. Вот с этим большие сложности. Потому что есть риск, что в результате пересадки человек останется с работающей головой, но при этом он не сможет двигать конечностями и самостоятельно дышать. Серджо Канаверо предлагает нервные окончания склеивать.

Если ему это удастся, это будет большой шаг вперед, настоящая сенсация.

Западные врачи впервые вырастили и пересадили искусственный орган

МОСКВА, 24 ноя — РИА Новости.

Первая в мире операция по пересадке искусственно выращенной трахеи, обработанной стволовыми клетками пациента, была произведена в Каролинском университетском госпитале в Стокгольме в Швеции под руководством профессора регенеративной хирургии Каролинского института Паоло Маккиарини, сообщается в статье, опубликованной в четверг в международном журнале Lancet.

Операция была проведена 36-летнему студенту из Эритреи Андемариам Бейне в июне этого года. У Бейне была обширная опухоль трахеи, которая распространилась к месту соединения бронхов. В этом случае хирургическое удаление опухоли было невозможно, поскольку пораженный сегмент имеет жизненно важное значение.

Опухоль выросла до размера мяча для гольфа и начала ограничивать дыхание, что напрямую угрожало жизни пациента. Операция длилась 12 часов: профессору Маккиарини и его команде удалось полностью удалить пораженный участок трахеи и заменить его искусственной трахеей, изготовленной специально для этого пациента.

Исключительность этой операции от всех предыдущих состоит в том, что каркас искусственной трахеи был создан в Каролинском институте с помощью специалистов Лондонского Университетского колледжа (Великобритания), которые использовали 3D-изображение при сканировании пациента, а затем сконструировали стеклянную модель пострадавшего отдела трахеи, который должен быть заменен при трансплантации. Стекло было использовано для формирования искусственного каркаса, перед его отправкой в Каролинский институт. В Стокгольме, в лаборатории профессора Маккиарини каркас был засеян собственными стволовыми клетками Бейне, которые впоследствии сформировали функционирующие дыхательные пути.

Во-вторых, так как имплантат сконструирован искусственно, то он может быть заказан индивидуально по размеру и форме трахеи пациента. Мало того, при этом отпадает необходимость в донорском органе (что часто предполагает длительное ожидание).

Все это означает, что каркасы органов могут быть сделаны для людей любого роста, с любым телосложением, включая детей.

Главный трансплантолог России, директор Федерального научного центра трансплантации и искусственных органов Сергей Готье считает, что изобретение западных специалистов открывает уникальные возможности для выращивания не только трахеи, но и других органов человека.

«Я считаю, что эта методика вполне перспективная и надеюсь, что она не будет ограничена только возможностью операции на трахее, но и какие-то другие органы могут быть подобным же образом реконструированы», — сказал он.

Профессор пояснил, что пересадка трахеи редко востребованная операция.

«А вот замещение дефектов участков трахеи и бронхов, которые образуются при различных онкологических операциях, востребованы и желательно, чтобы не было последующего медикаментозного подавления иммунитета, с чем всегда связана трансплантация донорских органов», — заметил профессор.

Что касается вообще исследований по регенеративной медицине, то сейчас в нашей стране эти технологии развиваются, от них многое ждут, отметил трансплантолог. «Мы, например, работаем над созданием искусственной печени», — сказал Готье.